Добравшись до Гостиного сада, она обнаружила его в полном беспорядке. Всю мебель вынесли, и беговельные механики носились взад-вперед, стаскивая с фуры части огромного шатра и стараясь при этом не сшибить друг друга.
– Разобьете хоть одно – семь лет счастья не видать! – кричала дама-шофер ребятам, которые пытались управиться с огромными зеркалами в прихотливых рамах.
– И не гладьте волов! – добавляла она. – Это их только раззадорит!
Волы по-прежнему стояли в упряжи, не обращая никакого внимания на царящую вокруг суету, и, склоняя лохматые головы, пощипывали травку.
Кингсли раскрыл руководство по сборке и погрузился в чтение.
– Тебе помочь? – спросила Ада.
– Подожди, Ада, не сейчас… – ответил он рассеянно.
Потом почесал в голове, перевернул страницу и снова погрузился в изучение:
– Так-с, значит, папа-один идет вот сюда, а куда идет папа-два? Ага, вот сюда А мама-два? Ага, ей нужны два колышка…
Механики вокруг них по-прежнему носились взад-вперед.
– Осторожно!
Ада обернулась на крик. Посреди лужайки стоял Артур Халфорд, окруженный бухтами канатов и грудами колышков.
– «Папы» и «мамы»! – кричал он. – Не путайте их! Круглые колышки налево, квадратные – направо!
Ада принялась лавировать между стойками, декоративными зеркалами и ярко размалеванными полотнищами, быстро заполнявшими лужайку, пока не добралась до Артура.
– Я могу здесь чем-нибудь помочь? – спросила она.
– Все идет отлично, Ада, – улыбнулся он в ответ. – Это как на беговеле ездить. Держись покрепче и надейся на лучшее!
С этими словами он помчался на помощь товарищу, которого лягнул вол.
Ада медленно побрела прочь. В спальном саду она столкнулась с Уильямом. Скинув рубашку, он в свое удовольствие принимал цвет незабудок, на которых валялся.
– Уильям, я вот… – начала Ада.
– Извини, Ада, – прервал ее тот, вскакивая и заправляя рубашку. – Я опаздываю на урок вычислительной математики в китайскую гостиную. Вообще-то я туда и шел, но увидел эти великолепные пурпурно-желтые цветы и не удержался! Увидимся вечером в Чердачном клубе.
С этими словами он выскочил из сада и скрылся за углом.
Ада перешла в кухонный сад. Там она встретила Уильяма Кейка, поэта-кондитера, и Руби-буфетчицу. Они стояли перед железной печкой на колесах.
– Это просто поразительно! – сказала Руби, едва заметив Аду. – Я помогаю мистеру Кейку стряпать его знаменитый торт «Иерусалим». Рецепт иных времен!
Уильям Кейк открыл дверцу, заглянул внутрь и закрыл обратно.
– Хорошо поднимается, Тигр О’Тигр! – промурлыкал он, лаская кота, который терся ему об ногу. – А теперь – обсыпка…
Он распрямился и повернулся к Руби.
– Руби, милая, сходи-ка на кухню и принеси мою чашу золотого огня, лопаточку желаний, венчики и поленья несказанные.
Потом снова повернулся к печке с дымящейся трубой и добавил:
– Чтоб колесницу пламенем разжечь!
– Извини, Ада, – сказала счастливая Руби восторженным голосом. – Я побегу. Мистер Кейк ждать не может!
Она умчалась в сторону кухни.
«Все так заняты», – думала Ада, бредя прочь. «Вычисляют, собирают, стряпают… Все, кроме меня!» – вздохнула она горестно.
Глава восьмая
Остаток дня Ада старалась себя чем-то занять. Она пошла в беговельный гараж и взяла там самый маленький беговел, который назывался «Малютка Тим». Он немножко заржавел и дребезжал на ходу – но Ада доставала на нем ногами до земли и могла отталкиваться. Выкатив Тима за ворота гаража, она увидела одного из «художников не для элиты» – Джорджо ди Кавалло, который увлеченно писал портрет нового беговела лорда Гота, носящего название «Зеленый Линкольн с подлокотниками». Сэр Виктор Ломаскоу придерживал беговел двумя пальцами и неодобрительно качал головой.
– Слишком много финтифлюшек, на мой вкус, – ворчал он сквозь бородищу. – Деревянная плашка меж двух колес – вот что подобает настоящему мужчине.
Ада по гравиевой дорожке добралась до гномальпийской горки у западного крыла. Другой «художник не для элиты», Макс Обманнок, расположил здесь свой мольберт и писал портрет садового гнома в натуральную величину. Картина выходила настолько реалистической, что Аде показалось – сейчас она сама войдет в картину и приподнимет гномика.
Добравшись до беговелодрома, она увидела Эмили и Уильяма Теркера, рисующих на вершине Холма амбиций. Ада помахала им, но они настолько ушли в беседу, что не обратили на нее никакого внимания. Проехав через олений парк (пугливые животные поскакали от нее врассыпную), Ада увидела Шэгема Марша, сидящего на табуреточке под «Стариной Харди». Художник был увлечен работой над портретом овцетаксы, пасущейся неподалеку. Не желая мешать им обоим, Ада заложила широкий вираж вокруг Переукрашенного фонтана и мимо нового ледника приехала к Пруду позолоченных карпов. К этому времени она уже достаточно разгорячилась. Поэтому соскочила с беговела и уселась на берегу полюбоваться на солнечные блики в толще воды – точно такие же, как тысячу лет назад, во времена англосаксов.
Содержащиеся в образцовом порядке Печальные руины, точная копия античного храма и место жительства Мальзельо, тоже отражались в воде. Но от самого садового дворецкого не было ни слуху ни духу. Ада откинулась на спину и стала изучать перистые белые облака в ясном голубом небе. «Что он замышляет?» – думала она в полусне. Надо рассказать лорду Сидни о подозрительных бакалейщиках и их пуделях, расспросить его, какие там новости от отца, а Мэрилебон…
